Неточные совпадения
Писатель, если только он
Волна, а
океан — Россия, —
Не может быть не возмущен,
Когда возмущена стихия…
Я не обогнул еще и четверти, а между тем мне захотелось уже побеседовать с вами на необъятной дали, среди
волн, на рубеже Атлантического, Южнополярного и Индийского морей, когда вокруг все спит, кроме вахтенного офицера, меня и
океана.
Это, как я теперь увидел, буруны бешено плещутся в берег; увидел и узкость: надо проходить под боком отвесного утеса, чтобы избежать гряды видных на поверхности камней, защищающих вход от
волн с
океана.
Ветер ревел; он срывал вершины
волн и сеял их по
океану, как сквозь сито: над
волнами стояли облака водяной пыли.
Чем
океан угостит пловцов?..» Он был покоен: по нем едва шевелились легкими рядами
волны, как будто ряды тихих мыслей, пробегающих по лицу; страсти и порывы молчали.
Бесконечный
океан мировой жизни посылает свои
волны на замкнутую и беззащитную человеческую общественность, выдворенную на небольшой территории земли.
Этот безмолвный свидетель говорит нам о том, что когда-то и он был омываем
волнами Великого
океана.
Море на вид холодное, мутное, ревет, и высокие седые
волны бьются о песок, как бы желая сказать в отчаянии: «Боже, зачем ты нас создал?» Это уже Великий, или Тихий,
океан.
И над
океаном неслись далеко звуки музыки, а
волна подпевала и шаловливо кидала кверху белую пену и брызги, и дельфины скакали, обгоняя корабль.
Вот и облако расступилось, вот и Америка, а сестры нет, и той Америки нет, о которой думалось так много над тихою Лозовою речкой и на море, пока корабль плыл, колыхаясь на
волнах, и
океан пел свою смутную песню, и облака неслись по ветру в высоком небе то из Америки в Европу, то из Европы в Америку…
И казалось Матвею, что все это живое: и ход корабля, и жалобный гул, и грохот
волны, и движение
океана, и таинственное молчание неба.
К вечеру
океан подергивался темнотой, небо угасало, а верхушки
волны загорались каким-то особенным светом… Матвей Дышло заметил прежде всего, что
волна, отбегавшая от острого корабельного носа, что-то слишком бела в темноте, павшей давно на небо и на море. Он нагнулся книзу, поглядел в глубину и замер…
Понемногу я начал грести, так как
океан изменился. Я мог определить юг. Неясно стал виден простор
волн; вдали над ними тронулась светлая лавина востока, устремив яркие копья наступающего огня, скрытого облаками. Они пронеслись мимо восходящего солнца, как паруса.
Волны начали блестеть; теплый ветер боролся со свежестью; наконец утренние лучи согнали призрачный мир рассвета, и начался день.
Ты дхнешь — и двигнешь
океаны,
Гечешь — и вспять они текут.
А мы?.. одной
волной подъяты,
Одной
волной поглощены...
Все это вело к консерватизму, который, однакоже, не был застоем, а плавным движением целого
океана волн.
С детства клипер, и шхуна, и стройный фрегат
На
волне колыхали меня;
Я родня
океану — он старший мой брат.
А игрушки мои — русленя!..
«Не дай бог», — прибавил хозяин, зевая. Я понял, что это начинается сравнительно редкое явление — морозная буря, когда налетающий откуда-то ветер толкается в отяжелевший морозный воздух. Отдельные толчки и гул служили признаками первых усилий ветра, еще не могущего двинуть сгущенную атмосферу… Потом толчки стали продолжительнее, гул становился ровным, непрерывным. Охлажденный ниже сорока градусов, воздух тронулся с места и тянул, точно над нашей площадкой неслись
волны бездонного
океана…
Казалось, меня обдавал свободный ветер, в ушах гудел рокот
океана, садилось солнце, залегали синие мóроки, и моя лодка тихо качалась на
волнах пролива.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном
океане,
Средь грозных
волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Как
океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами…
Настанет ночь, и звучными
волнамиСтихия бьет о берег свой.
При этом, однако,
волны мирового
океана, сколь бы высоко ни вздымались они, не могут всплеснуться до неба, коснуться Абсолютного, если само Оно не воздвигнет лестницы Иаковлей, соединяющей небо и землю.
Горячие лучи солнца переливаются на верхушках
волн золотистым блеском, заливают часть горизонта, где порой белеют в виде маленьких точек паруса кораблей, и играют на палубе «Коршуна», нежа и лаская моряков. Ровный норд-ост и влага
океана умеряют солнечную теплоту. Томительного зноя нет; дышится легко, чувствуется привольно среди этой громадной волнистой морской равнины.
Пуская черные клубы дыма из своей белой трубы, «Коршун» полным ходом приближается к пенящимся бурунам, которые волнистой серебристой лентой белеются у острова. Это могучие океанские
волны с шумом разбиваются о преграду, поднявшуюся благодаря вековечной работе маленьких полипов из неизмеримых глубин
океана, — об узкую надводную полоску кольцеобразного кораллового рифа у самого острова.
Все бросились наверх и были поражены тем, что увидали. Действительно, море точно горело по бокам корвета, вырываясь из-под него блестящим, ослепляющим глаз пламенем. Около
океан сиял широкими полосами, извиваясь по мере движения
волны змеями, и, наконец, в отдалении сверкал пятнами, звездами, словно брильянтами. Бока корвета, снасти, мачты казались зелеными в этом отблеске.
— Господи! Как хорошо! — невольно прошептал юноша. И, весь душевно приподнятый, восторженный и умиленный, он отдался благоговейному созерцанию величия и красоты беспредельного
океана. Нервы его трепетали, какая-то
волна счастья приливала к его сердцу. Он чувствовал и радость и в то же время внутреннюю неудовлетворенность. Ему хотелось быть и лучше, и добрее, и чище. Ему хотелось обнять весь мир и никогда не сделать никому зла в жизни.
— Ред.] островах —
океан был необыкновенно милостив и любезен и рокотал, переливаясь своими могучими темно-синими
волнами, тихо и ласково, словно бы добрый дедушка, напевающий однообразно-ласкающий мотив.
Высокие
волны с седыми гребешками мерно и величаво переливаются с глухим рокотом, который уже не оставит наших моряков во все время плавания по
океанам.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном
океане.
Средь диких
волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении чумы.
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья…
У моря нет ни смысла, ни жалости. Будь пароход поменьше и сделан не из толстого железа,
волны разбили бы его без всякого сожаления и сожрали бы всех людей, не разбирая святых и грешных. У парохода тоже бессмысленное и жестокое выражение. Это носатое чудовище прет вперед и режет на своем пути миллионы
волн; оно не боится ни потемок, ни ветра, ни пространства, ни одиночества, ему все нипочем, и если бы у
океана были свои люди, то оно, чудовище, давило бы их, не разбирая тоже святых и грешных.
И настоящее римское море, его волнистая Кампанья запела всеми голосами бури, как
океан, и мгновениями чудилось, что ее недвижные холмы, ее застывшие извека
волны уже поколебались на своих основаниях и всем стадом надвигаются на городские стены.
В святой простоте ума и сердца, я, находясь в преддверии лабиринта, думал, что я уже прошел его и что мне пора в тот затон, куда я, как сказочный ерш, попал, исходив все
океаны и реки и обив все свои крылья и перья в борьбе с
волнами моря житейского. Я думал, что я дошел до края моих безрассудств, когда только еще начинал к ним получать смутное влечение. Но как бы там ни было, а желание мое удалиться от мира было непреложно — и я решил немедленно же приводить его в действие.
Захотелось возобновить в памяти цвет неба и
океана, высоту
волн и свое тогдашнее настроение, но это не удалось ему; девочки-англичанки промелькнули в воображении, как живые, всё же остальное смешалось, беспорядочно расплылось…
Душу зрителей, незаметно для них, стали изнутри окатывать светлые воздушно легкие
волны, и скоро огромный, сверкающий
океан бурно заплескался по залу, взметываясь вверх, спадая и опять вздымаясь, и качая на себе зачарованные души.
Брундегильда и маленький принц, сын рыцаря Трумвиля, плывут на большом корабле среди безбрежного
океана, плывут в счастливую страну. В счастливой стране — земля из шоколада, и мармеладные деревья, и конфетные домики. А речки и озера из сиропа. Брундегильда говорит об этом сыну. И маленький принц с широко раскрытыми глазами ловит каждое слово… А корабль плывет. Ревут морские
волны, и счастливая страна уже близко…
Валя жалел бедную русалочку, которая так любила красивого принца, что пожертвовала для него и сестрами, и глубоким, спокойным
океаном; а принц не знал про эту любовь, потому что русалка была немая, и женился на веселой принцессе; и был праздник, на корабле играла музыка, и окна его были освещены, когда русалочка бросилась в темные
волны, чтобы умереть.
Как
океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами.
Настанет ночь, и звучными
волнамиСтихия бьет о берег свой.
То глас ее: он будит нас и просит.
Уж в пристани волшебной ожил чёлн…
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных
волн.
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины.
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.